Пейзаж и визуальность

Художник Роберт Плат родился в Лондоне и учился в Токио, в настоящее время он живет и работает в Анн-Арбор. Я случайно подглядела его замечательные живописные полотна в открытую дверь его мастерской в Мичиганском университете, а позже "встретилась" с ним в скайпе, чтобы говорить об искусстве, культурных пересечениях и отношениях со зрителями. Интервью было опубликовано в живом журнале музея современного искусства Эрарта.

Расскажите о чём ваши работы? Меня интересуют две главные темы - это пейзаж и визуальность. Я очарован сложностью, тем как технологии расширяют и наполняют новым смыслом наше взаимодействие с окружающей средой и это расширенное восприятие меняет взаимодействие между телом и изображением. Мне нравится выявлять невидимые и пороговые аспекты повседневной жизни: энтропию, распад всех вещей и человеческую склонность сворачивать с умеренной позиции здравого смысла, чтобы охватить противоположности: свет и тьму, высокое и низкое, внутри и снаружи, хаос и форму, ум и тело. Сейчас мои интересы это - расширенное восприятие, нейроэстетика, антропоморфизм, спелеология, ризома а так же пограничные аспекты природы и ее эквивалентность в интернете. Мне интересно заново переустанавливать связи с тем, что есть природа. Деревья, море, лес - это классическая интерпретация природы, я понимаю природу в сплетением с городской жизнью, технологией и архитектурой. Когда мы смотрим на природу, мы наделяем её тотемными качествами. Это проявляется в такой незначительной детали, как фотографирование на фоне какого-то места. Пейзаж - это событие, зрелище, это похоже на театр или кино. Наша культура визуально-ориентированная, мы всё воспринимаем через зрение. Я деконструирую образы природы и желание ясности в восприятии мира, чтобы выявить фундаментальные принципы вещества и материи, телесные и эмоциональные отношения. Я использую стратегии, которые способствуют смешению и запутыванию чувств и это запутывание, смещение узнаваемых форм, образов - способ подорвать, дестабилизировать отношения между объектом и субъектом.

Кто ваша аудитория? Чем больше глаз увидят мою работу, тем лучше. Идеальное место - музей. Это место, куда приходят самые разные зрители: кто-то зашёл случайно, кто-то ищет развлечения, кто-то хочет побыть наедине с собой, а кто-то напротив - пообщаться.

Выставка - это монолог или диалог? Изначально это монолог, но потом работа перемещается в общественное пространство, чтобы стать диалогом. Мне интересен диалог, который генерируют мои работы и это вдохновляет меня на новые работы. Это своего рода симбиоз между индивидуальным и социальным опытами. Я не испытываю необходимости объяснять или писать сопровождающие тексты о том, что именно я хотел сказать своими работами. Я предоставляю зрителям возможность найти свою интерпретацию.

Иногда, язык современного искусства, кажется настолько сложным, что широкая общественность не понимает его или понимает ошибочно. Что вы думаете об этом? Есть много уровней художественной практики. Искусство должно быть разным. Оно присутствует везде: в рекламе, открытках, обложках СD дисков и в общественных местах, но оно также может быть там, куда труднее добраться - интеллектуально сложнее. Есть Диснейленд и большие развлекательные центры и многие больших художественных музеи становятся похожи на Арт-Диснейленд, это неизбежно. И это нормально, это ситуация с которой можно работать. Мне нравиться, что есть сложное искусство, которое не для всех, потому что есть очень много сложных аспектов, и если у вас есть терпение и любознательность и вы отважитесь углубиться, то вы будете вознаграждены за это. Искусство это не всё. Прогулка в лес может дать не меньше, чем поход в галерею, а как правило, больше. Произведение искусства всегда будет интерпретироваться и переживается по-разному, и это то, что делает искусство интересным. Недопонимание стимулирует интерес и дискуссию. Моё творчество достаточно сложное и эзотерическое и это, то каким оно должно быть. Мне не нужно быть в контакте с большинством, я предпочитаю быть на периферии. У зрителя должен быть выбор. На персональной выставке вы можете представить разные работы: как те которые говорят прямо и понятно, так и более сложные и запутанные. Я думаю, что это хороший правильный поход в организации выставки.

Какую роль играет искусство играть в современном мире? Для меня искусство - это царство свободы, возможность исследовать мир посредством воображения. Оно передаёт сложность бытия и удовольствие быть. Конечно, искусство играет определённую социальную роль - оно создает образы, вступающие в конфронтацию с массовой культурой. Художники обладают особой чувствительностью к культурным явлениям, они как бы задержат зеркало в которых отражаются общественные процессы. Искусство обогащает визуальную культуру, ставит вопросы и способствует осознанию социальных кодов.

Должен ли художник быть социально активным? Я не думаю, что все художники должны быть вовлечены в решение общественных вопросов, но это неизбежно происходит, даже если ваша живопись с ними непосредственно не связана. Будучи представленной в общественном пространстве ваша работа автоматически, становиться часть социального взаимодействия. Ваше одиночество может быть ответом на общественные проблемы. Я думаю, что ответственность художников заключается в том, чтобы делать свою работу честно, полностью отдаваясь ей.

Социальные процессы влияют ли на вашу работу? Моя работа была бы ни о чём, если бы не о том, что происходит вокруг. Я всегда глубоко и с восхищением смотрю на людей, тенденции, культуру, а затем перерабатываю это через призму своего опыта, тела и разума. Я постоянно интерпретирую, я глубоко вовлечён в то, что происходит в мире.

Вы родились в Лондоне, учились в Токио, сейчас живёте и работаете в Америке. Есть ли различие между тем как искусство понимается на Западе и Востоке? Каждая страна неразрывно связана со своей историей, политикой и географией, и, конечно, имеет свой фокус. Англия - это небольшая страна в Европе с длинной и богатой историей искусства, связанной с эклектизмом и империализмом. Я продукт этой культуры по рождению и когда я приехал в Японию, я имел тот же опыт смещения взгляда, что и вы сейчас, приехав в США из России. Это опыт который меняет взгляд, сдвигает точку из которой вы смотрите. Это своего рода скрещивание, когда вы оставляете вашу собственную культуру и позволяют другой культуре проникать в вас. Я думаю, что это как раз та позиция, которую художник должен занимать - всегда быть готовым выйти за пределы обусловленного, обжитого. Япония имеет во многом схожее с Англией чувство истории и империализм в прошлом. Так что это был абсолютно новый опыт, но и очень похожий в тоже время. Америка определяет себя в искусстве через политику и пропаганду и сопротивляется европейским иерархиям и традициям, пытаясь уйти от повторения и занять свою позицию. Понимание живописи здесь совершенно другое. Живопись имеет давние традиции в Японии и в Англии, и это всегда о поиске нового языка, выразительных форм, тогда как американское искусство переплетается с политикой. Для меня это очень интересный опыт погружения в три разные культуры.

Как это влияет на вашу работу? Когда я был в Японии, я был не столько под влиянием японской культуры, сколько под влиянием встречи с другой культурой и чувством различия. Мои работы тогда выглядели скорее по-европейски и даже по-американски, зато сейчас, когда я в Америке, в них больше ощущается японская и английская традиции. Я не соотношу свою работу с культурой в которой я нахожусь, но когда я её покидаю, то влияние оказывается заметным. Я погружаюсь в культуру и это оставляет след.

Умерла ли живопись? Живопись так много раз воскрешала себя, что это заявление о смерти живописи уже стало смешным. Живопись никогда не умрет, он обновляется снова и снова, и это потому, что живопись впитывает в себя новые технологии. Есть теория, что темперная живопись была изобретена в процессе создания камеры Обскура. С самого момента изобретения живописи художники использовали разные устройства, которые помогали в производстве. Когда они перестают это делать, живопись становится менее интересной. Живопись всегда занимала особое место на Западе, и сейчас это самый продаваемый вид искусства на аукционах и арт-ярмарках. В какой -то мере живописи сейчас приходится делиться своим привилегированным положением с другими медиа, но она по-прежнему высоко ценится. Я преподаю и вижу студентов, которым по восемнадцать, девятнадцать лет и которые родились в эпоху новых технологий - они выросли с синтетическими материалами и краска завораживает их. Интересно наблюдать, как культура меняет отношение к живописи.

Влияют ли новые технологии на вашу работу и понимание искусства? Да, очень. Я против того чтобы технологии диктовали или подменяли художественную практику. Мне интересно адаптировать и приспосабливать технологии под мои художественные процессы. Я делаю эскизы в компьютерных программах, а затем проецируют образы на холст и переписываю рукой, подражая цифровому изображению. Я подражаю технологии, но потом, когда я устаю, я сознательно позволяю себе саботировать этот процесс и позволяю материалу взять верх. Мне нравится традиционная работа с краской, потому что она имеет эмоциональное содержание, имеет материальность, тактильность. Вы не доверяете изображению, это иллюзия, вы хотите прикоснуться к картине. Краска имеет хрупкость и уязвимость. Я также создаю архитектурные и оптические устройства, чтобы смотреть сквозь них на картины. Потому что мы очень ценим взгляд. Люди приходят на выставку, быстро просматривают ваши работы и уходят. Мы можем схватывать образность очень быстро, но не погружаемся в глубь. Я пытаюсь создать своего рода обсерватории, препятствия, которые стоят перед работой и замедляют процесс просмотра. Я пытаюсь предложить различные варианты взаимодействия зрителя с работой, это может быть тактильное, интеллектуальное или чисто визуальное взаимодействие.

Где бы вы хотели видеть ваши работы: в галерее, музее или в частном доме. Меняет ли место значение работы? Я хотел бы видеть мои работы во всех трех местах. Галерея - это публичное место с возможностью продажи работ. Существует мнение, что вы продаете работу и она исчезает в доме богатого человека и как бы умирает. Но я считаю, что это привилегия, когда вы имеете возможность вовлечь кого-то во взаимодействие с вашей работой на длительное время, когда работа становиться членом семьи. Мне нравится мысль, что моя работа может быть особенностью какого-то дома, семьи. Место меняет смысл работы. Идеальная место, это мастерская. Место, где картина была создана - самое лучшее место. Вы можете курировать выставку в галерее, если вам повезёт, но это всегда компромисс. Мне также нравятся вещи, которые сопровождают процесс создания живописи: палитра, краски, когда они разбрызгиваются по полу и на одежду. Живопись меняет свое значение в каждом контексте по -новому и это провоцирует новые вопросы.

Расскажите о преподавании Все эти процессы и переживания, которые вы накапливаете в течение долгого времени они могли бы остаться бесполезными, но вы делитесь ими с другими. Вы делитесь техниками, методами и идеями и происходят странные вещи: опыт который был вашим, больше не принадлежит вам, он интегрируется в работы других художников. Я обнаружил, что это очень увлекательный и взаимный процесс.